Чтобы крылья не опустились!
В театре оперы и балета северного города, где я в молодости работала в редакции газеты, репертуарная комиссия принимала очередной спектакль, оперный. Тогда был такой порядок — комиссия должна была допустить или не допустить спектакль к показу. А в театре появился новый главный режиссер, и то была его первая работа на этой сцене. Опера Джакомо Пуччини «То́́́ска». На обсуждении кто-то из обкома партии чистосердечно заметил: текст плохо слышен, артисты поют неразборчиво! И что же? Новый главный объявил изумленному реперткому, что так и должно быть: со сцены в зал, через оркестровую яму, перелетает только 50 процентов текста.
Подумала тогда: прежде-то люди ходили в оперу и знали всё наизусть, с партитурой приходили, следили и за нотным текстом, и за словесным. Но тут уже настали такие времена, что люди идут в театр и с содержанием оперного или балетного спектакля знакомятся впервые, по программке, и музыку слышат впервые.
То же и в храме, если человек пришел на службу первый раз.
Вспоминаю тот случай в оперном театре, когда заходит речь: вот, дескать, хорошо бы, если бы в Церкви всё звучало на современном русском языке, а то, мол, непонятно.
По этому поводу патриарх Русской Православной Церкви Кирилл сказал: «У церкви есть ясное понимание того, что богослужение должно служить и миссионерским целям тоже. А для этого оно должно быть понятным. Но как этого добиться? Можно всё перевести на разговорный язык. Но тогда абсолютная понятность богослужения обернется тем, что будет разрушено колоссальное культурное наследие нашего народа, и прежде всего славянский язык с его стилистикой, лексикой и грамматикой. Пойти по этому пути — примерно то же самое, что разрушить храм XII века и на его месте построить стеклянную коробку».
Точнее и не объяснишь.
Настоятель нашего прихода храма преподобного Сергия Радонежского протоиерей Сергий Косых, когда мы говорили с ним о понятности – непонятности, произнес слова из 17-го псалма: «С преподо́бным преподо́бен бу́деши, и с му́жем непови́нным непови́нен бу́деши, и со избра́нным избра́н бу́деши, и со стропти́вым разврати́шися» (Пс. 17:26—27). Как красиво и твердо звучит, на века! А перевод на современный русский язык такой: «С милостивым ты поступаешь милостиво, с мужем искренним — искренно, с чистым — чисто, с лукавым — по лукавству его…»
Вы чувствуете, сколько утеряно… Как будто у этой фразы крылья опустились и дыхание остановилось! Утеряно, слава Богу, небезвозвратно, потому что можно вернуться к церковнославянскому варианту. И ведь всё просто: прочитать по-церковнославянски, потом — в переводе на современный русский язык, понять основной смысл, который в этом случае все-таки значительно сужен, а затем повторять псалом по-церковнославянски.
Пока еще никто не сумел передать тексты Священного Писания, богослужебные тексты современным русским языком, не разрушив их глубинной красоты, смысла, ритма, мелодики.
Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, человек верующий, глубочайший знаток древнерусской литературы, советовал так:
— На самом деле, не столь трудно разобраться в тексте молитвы и церковной службы. Для того, чтобы весь смысл был Вам совершенно понятен, достаточно знать 50—60 церковнославянских слов, не более.
Мы с отцом Сергием издали несколько книжек, в двух из них помещали эти слова академика Лихачёва и небольшой словарик. Возможно, у Вас есть одна из этих книг, так Вы согласитесь, что словарик-то совсем небольшой, и с его помощью всё по-церковнославянски понятно.
Откроем Библию, найдем в ней Псалтирь, а там — 90-й псалом. Один из красивейших и утешительных. Еще в 70-е годы, когда я не веровала, и даже не была крещена, двоюродный брат, летчик международных авиалиний, показал мне этот псалом. Рассказал, что летчики идут в рейс, обязательно имея его при себе, он охраняет человека в пути. Текст восхитил меня, а в университете я изучала церковнославянский язык. Переписала тогда от руки (да и у брата он был переписан). В 80-е годы у меня появилась Библия, там я нашла этот псалом, исправила в рукописном варианте ошибки (которых просто не могло не быть), а позже набрала на компьютере. И с тех пор распечатываю и даю его знакомым и близким, особенно если им предстоит какая-то поездка. Читала перевод на современный русский язык — и тоже, как будто душа ушла и крылья опустились у вдохновенного этого текста (Пс. 90). Сравните сами. А, сравнивая, можно запомнить немало церковнославянских слов. И вот так, продвигаясь, начать понимать то, что мы слышим в церкви, что читаем в Священном Писании, в Молитвослове.
На службах бывают моменты, когда вся церковь поет «Отче наш…» или «Царю небесный…» Всякий раз поражаешься: ведь есть среди стоящих рядом с тобой и не настолько уж образованные люди, а как хорошо поют, как бережно выпевают каждое слово! Это дается верой и усердием. Для меня пример такой веры — в документальном фильме «"Вымпел". Общага», где реконструированы героические события войны в Чечне, когда в 1996-м году сотрудникам ФСБ пришлось принять бой в общежитии, в Грозном. Наши не пришли им на помощь, потому что думали: там никого уже нет. Большинство были убиты, одной группе удалось прорваться, и когда ночью готовилась к выходу последняя группа, у одного парня нашлась молитва, напечатанная на ленте, данная, верно, мамой или бабушкой. Парень читал молитву вслух, не очень правильно расставляя ударения, но читал так горячо, и каждый так горячо молился в это время про себя, что невольно и я молилась вместе с ними, глядя на экран. Они прошли! И теперь, оставшиеся в живых, эти солидные уже люди говорят твердо: «Бог есть!» Фильм нетрудно найти в Интернете.
«Первые переводы богослужебных текстов на этот язык были осуществлены в IX веке святыми солунскими братьями равноапостольными Кириллом и Мефодием», — отмечается в документе Межсоборного присутствия «Церковнославянский язык в жизни Русской Православной Церкви XXI века». Документ разослан в епархии Русской Православной Церкви для получения отзывов и опубликован с целью дискуссии. Память же святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия мы празднуем 24-го мая.
А вот еще один фрагмент документа: «В наши дни проблема понимания богослужебного текста является не менее актуальной, чем на рубеже XIX—XX веков, и требует своего решения, как путем повышения уровня знания нашими современниками церковнославянского языка, так и посредством продолжения начатых Святейшим Правительствующим Синодом работ по редактированию богослужебных книг». Видите, все-таки что-то из церковнославяноского языка мы с Вами должны знать.
И тут я вновь возвращаюсь к Дмитрию Сергеевичу Лихачёву: «“Непонятность” богослужения лишь усилится, если языком его станет разговорный (обыденный, обывательский) язык, не имеющий всех богословских нюансов в своем словаре, лишенный традиционных фразеологизмов. И это тогда, когда существует близкий язык, но обладающий тысячелетним опытом молитвенного, богослужебного, богословского употребления. “Господи, помилуй” и “Господи, прости” — различны по своему значению».
И снова из документа: «В значительной степени восприятие текста зависит от качества его исполнения. Нередко прекрасные тексты остаются непонятными не из-за труднодоступности церковнославянского языка, а из-за плохого чтения и пения в храме. Собор обращает внимание епархиальных архиереев на необходимость установления контроля за качеством чтения и пения богослужебных текстов и рекомендует раскрывать их глубокий назидательный смысл в проповедях.
Помимо качества исполнения богослужебных текстов, имеют значение также акустические условия в храмах. Собор призывает учитывать эти условия и там, где это необходимо, использовать современные звукотехнические средства».
Вот тут и вспоминается тот оперный театр северного города. Артисты и режиссер должны были позаботиться о разборчивости, и 50 процентов текста, якобы задерживающиеся перед оркестровой ямой, тут совсем не при чем. Заметьте, как понятно всё звучит у маэстро Валерия Гергиева в Мариинском театре — это можно послушать в Интернете.
В храм, как и в оперу, следует идти, хоть немного подготовившись. Верой и усердием дается понимание церковнославянского языка. Мы не можем его потерять, иначе исчезнут глубинные корни и современного русского языка. Чтобы крылья не опустились!
Татьяна Артемьева,
прихожанка храма
преподобного
Сергия Радонежского.
Газета «Политехник» Липецкого государственного технического университета. — 2013. — № 10. — С. 14 - 15.
