«…Но случилось чудо!»

В нынешнем году Московский театр «Ленком» отметил 30-летие спектакля-легенды «"Юнона" и "Авось"».

Хорошо помню, как настоятель нашего храма преподобного Сергия Радонежского протоиерей Сергий Косых вместе с православными врачами проводил в зале ученого совета Технического университета презентацию нашей книжки «Ты и я вместе, с молитвой». У нас есть лицензионный диск с записью этого спектакля, и когда, в заключение, на экране появились все артисты рок-оперы с финальной песней «Аллилуия любви!», студенты не могли сдержать радостных восклицаний. А я вспоминала, как смотрела впервые этот спектакль в 1982 году. До сих пор это мое самое сильное театральное впечатление.

Мой добрый знакомый, московский тележурналист Александр Олегов прислал запись телевизионного интервью с художественным руководителем театра «Ленком» Марком Захаровым, нынешним исполнителем роли Николая Резанова — Дмитрием Певцовым и композитором Алексеем Рыбниковым. Непросто мне было превратить речь перед телекамерой в письменную речь. Чтобы каждая мысль была яснее, я, редактируя текст, ставила между некоторыми абзацами звездочки.

И вот что написал Александр Олегов в своем e-mail: «Еще я встречался с Караченцовым. Он говорит внятно, но с трудом. Прочитал стихи из саги, "Я тебя никогда не забуду", и сказал буквально следующее: "Я этот спектакль люблю, он у меня в сердце, мне самому не верится, что прошло уже 30 лет".

Знаете, я раньше с предубеждением относился к энергии его жены, Людмилы Поргиной, но сейчас у меня совершенно другое к ней отношение. Семь лет Николай Петрович, после той страшной аварии, в таком состоянии, и она не позволяет ему "отдать концы", все время возвращает ему ощущение жизни. Они всегда в поездках, она записала его на занятия теннисом, он занимается степом, они не пропускают ни одной премьеры. Это невероятно!»

…Да ведь и правда, чего бы стоил такой спектакль, если бы в жизни не было любви, которая не предает, а спасает!

Добавлю, что народный артист России Николай Караченцов выходил в спектакле «"Юнона" и "Авось"» в роли Резанова 23 года.

МАРК ЗАХАРОВ:

Однозначно об этом спектакле рассказать нельзя. Первым бросился Рыбников, он прочел всего Вознесенского. Я бесконечно люблю этого поэта, и он автор поэмы «Авось!», которая легла в основу нашего спектакля. Когда уже сел за рояль композитор, у Андрея Вознесенского родились новые замечательные строчки:

Мы — дети полдорог,
Нам имя — полдорожье.
Прости, никто из нас дороги не осилил.
Да и была ль она — дорога впереди?
Прости меня, свобода и Россия,
Не одолел я целого пути.

Вот эти стихи Вознесенского интерпретировал со сцены первый исполнитель — легендарный Николай Петрович Караченцов. Но они относятся в какой-то мере ко всем нам. Мы все, как правило, недовольны сегодняшним днем, что, наверное, не совсем верно… Но удивительно: спектакль жив, влилась новая кровь, вошли новые люди, очень достойно. А общее энергетическое воздействие, по-моему, усилилось.

***

Есть важный персонаж — та женщина, Кончита, которая пожертвовала своей жизнью во имя этой любви, сделала, с точки зрения прагматических, житейских обстоятельств, вещь вроде бы несуразную, а на самом деле — такой космический поступок, явление неслыханное… Поэтому, кроме «Авось», есть еще и «Юнона», олицетворяющая первую исполнительницу — Елену Шанину. Ее пока никто не превзошел.

***

Когда наступил XXI век, мы немножко изменили в спектакле какие-то слова, я сейчас наизусть не помню, но «дети наступившего столетья», вот как-то так. С ведома, естественно, автора. И наша «Аллилуйя», что было немыслимо, конечно, в 1981-м году спеть, да еще поднять военно-морской имперский флаг и религиозные песнопения посылать со сцены в очень тактичном, достойном изложении Алексея Рыбникова и нашего хора, вот… Но случилось чудо!

***

Когда спектакль был принят властями, Вознесенский сказал, что, поскольку у нас на сцене присутствует лик Казанской Божьей Матери, надо немедленно поклониться ей в Елоховском храме. Мы это сделали. И всякий раз, когда я появляюсь в храме православном, обращаюсь мысленно с благодарностью к Божьей Матери.

***

А там, в Америке, и начались раздумья Вознесенского. Ему на кладбище показали могилу первого губернатора-испанца Дон Хосе Дарио Аргуэльо, и рядом — могилу дочери его, Кончиты, которая, зная о смерти любимого, совершала такой ритуальный поступок… Может быть, в назидание будущему, потомкам она 35 лет ждала человека, зная, что он уже не вернется. Создала монастырь.

ДМИТРИЙ ПЕВЦОВ:

Для меня этот спектакль очень необычный, и очень нервный, ответственный. Поэтому я всегда, всегда молитвы должен прочесть и с Божьей помощью только — на сцену. Без этого никак.

***

И спектакль я знал, еще будучи студентом. И потом около десяти лет бегал там матросом и знаю прекрасно изнутри, а сейчас, помимо того, что с Витей Раковым играю главную роль, еще, так сказать, назначен следящим. Поэтому у меня есть возможность что-то корректировать, каким-то образом помогать и себе, и участникам спектакля получать удовольствие от того, что мы делаем на сцене. Здесь видно каждого, и именно от каждого зависит та энергия, которая идет со сцены. От главного героя абсолютно не все зависит. Здесь все, все, начиная с музыкантов, заканчивая службами техническими… Ну, мне так кажется, все должны это делать с радостью. И эта радость переходит к зрителям.

АЛЕКСЕЙ РЫБНИКОВ:

Для управления культуры в слове «Авось» был слишком вызов дерзкий, и вообще считали, что слишком резкое название, как-то смягчить его просили… И, по-моему, замечательное нашлось решение: назвать это так, как назывались корабли, — «Юнона» и «Авось».

***

Мой авторский концерт в Большом зале Московской консерватории назывался «"Авось", "Юнона" и другие».

***

Если рассматривать «"Юнону" и "Авось"» как такой вариант «Ромео и Джульетты», там, бесспорно, нет этих канонов жанра, но если рассматривать наш спектакль, так сказать, больше, как «Гамлет», скажем, где внутренний мир героя — самое важное, его психологическая жизнь, тогда все становится на свои места.

***

Два года назад, снова на фестивале у Пьера Кардена, театр приехал туда, были французы, публика в тысячу человек, которая ничего не понимала по-русски, даже не было программок с объяснением сюжета, а они стоя потом аплодировали, потому что их захватывала стихия зрелища, музыки, пения красивого.

***

Как вызревало на самом верху решение, что спектакль можно разрешить? Либо поддержать, либо сказать, что это все диссидентское, и наказать всех виновных. Мы очень боялись за религиозную часть, за арию Богородицы, за молитвы, боялись за Андреевский флаг — ведь спросят же: почему это царский флаг вдруг в советском театре поднимается? Но когда они воочию увидели, услышали… Вы знаете, как ни странно, те, кто принимал решение, поняли: спектакль с большой любовью к России, к Родине сделан.

***

Вот удивительно, да? Ведь сейчас на спектакль приходит молодежь, которая вообще родилась уже глубоко после советской власти, и все равно…

Татьяна Артемьева,
прихожанка прихода храма
преподобного Сергия Радонежского.

Таким был Николай Караченцов в роли Николая Резанова.
Эта картина висит у него дома.

Газета «Политехник» Липецкого государственного технического университета. — 2011. — № 13. — С. 7.